Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов) - Владимир Трифонов

А сейчас в разных местах города полыхало пламя, в районе Минной гавани гремели мощные взрывы, взрывы гремели и в самом городе. Дым от взрывов и пожаров все больше застилал город.

В 19 часов снялись с якоря и малым ходом пошли к Минной гавани. Встали от нее кабельтовых в двух на якорь. Наверное, должны были принять на борт еще кого-то, но никто не прибыл.

Часов до 12 ночи наши пассажиры и команда были на верхней палубе, на спардеке и смотрели на свой город, прощаясь с ним. Наиболее осведомленные показывали и разъясняли соседям, где что взорвалось, где вновь вспыхнул крупный пожар. Наверное, у всех членов команды "Суур-Тылла" в городе остались семьи, родные и близкие. Что творилось у них в душах? Можно только догадываться. Даже капитан по этому поводу не поделился ничем с Линичем. Только тихо переговаривался со старпомом и главмехом, которые тоже долго не сходили с мостика.

Капитан-лейтенант отправил меня спать в кубрик до 6 часов, приказав, чтобы в 3 чага кто-нибудь прибыл дежурить на мостик, подменить курсанта. Сам остался с курсантом и капитаном на мостике, и, когда они ушли отдыхать, не знаю.

27 августа. Среда. На внешнем рейде, у острова Аэгна.

В 6 часов я поднялся на мостик, сменив Толю Ломко. Ночью в бухте было спокойно. В городе пожаров стало даже больше. Стрельбы не было слышно, т.к. ветер, который за ночь усилился, очевидно, уносил звуки выстрелов за город, но одиночные взрывы не прекращались. Необычно тихо было над бухтой - главные калибры эсминцев и "Кирова" молчали. Очевидно, всех корректировщиков сняли, если они успели добраться до кораблей.

В Минной гавани виднелись чьи-то мачты.

Часов в 13 к борту подошел МО и передал приказ штаба срочно перейти за боны, к западному берегу острова Аэгна, стать на якорь и держать котлы под парами. Спросили, готова ли носовая машина. Что это их так интересует наша носовая машина?

Волна в бухте уже баллов 6-7. Хотя мы на якоре стоим носом к волне, но судно валит с борта на борт очень чувствительно. Некоторые из пассажиров уже "кормят рыб", перегнувшись через планширь ограждения. Радуюсь, что качка меня не беспокоит, хотя на мостике она более чувствительна. Ветер также усилился и не изменился в направлении. Облака все такие же низкие, темные и стали еще моросить. Появилась надежда, что в дождь немцы не прилетят.

Выбрали якорь и малым ходом на трех машинах пошли на север и стали на якорь в полумиле от западного берега Аэгны. Под прикрытием острова ветер был потише и волна помельче. Качка поутихла. До города отсюда километров 15, и в бинокль можно различить только шпиль Олай-кирхи. Окраины города и даже центральная часть в дыму, а другие высокие ориентиры не видны. Но все равно почти все пассажиры смотрят в сторону города. Вдруг у нас за спиной грохнул раскатистый мощный взрыв. Все головы повернулись в сторону острова. Над его лесом поднялись громадные клубы дыма, через несколько секунд клубы дыма взвились еще в нескольких местах острова, а секунд через пять-шесть донесся грохот менее мощных взрывов. Я слышал, что на острове была мощная, дюймов 12-ти, береговая батарея. Ее залпы были слышны и из Купеческой гавани. Наверное, сейчас взорвали ее и другие военные объекты.

К вечеру почти все транспорты и военные корабли ушли с Таллинского рейда на внутренний рейд и рассосредоточились между островами Аэгна и Нейссаар. Несколько транспортов стояли у причалов последнего. Очевидно, забирали гарнизон острова.

Небо по-прежнему было затянуто тучами, и дождь то начинался, то, передумав, прекращался несколько раз. Два-три налета небольших групп "юнкерсов" все же было, но они встречались таким шквалом огня, что ни о каком прицельном бомбометании не могло быть и речи. От нас самолеты пролетали далеко, и я, хотя и был около орудия, но ни разу не выстрелил.

Немецкая артиллерия здесь не беспокоила - со старых позиций далеко, а на новые, более близкие, еще не передвинулась.

В 24 часа капитан-лейтенант отправил меня с мостика спать до 6 утра.

28 августа. Четверг. Прощай Таллин!

В 6-00 я был на мостике. За ночь ветер поутих, волна за островом была балла 2-3. Значит, в заливе не менее 4-х. Говорят, что дождик моросил почти всю ночь, и наши пассажиры, ночевавшие на палубе, выглядели очень жалко и пытались согреться, кто элементарной зарядкой, в ожидании, когда можно будет протиснуться в жилую палубу к кипяточку, другие, для "сугреву", разливали по кружкам содержимое фляг, вскрывали консервы, доставали НЗ или то съедобное, чем удалось запастись перед уходом из города.

С разрешения старпома боцман вчера вечером достал большой брезент, и матросы натянули его между шлюпбалок на спардеке. Этот брезент защитил от дождя с полсотни человек, в основном гражданских лиц. У многих армейцев были плащ-палатки, флотские только в бушлатах.

На рейде без изменений - такого скопления разномастных кораблей и судов я нигде никогда раньше не видел.

Правда, в 1977 году, находясь в Нигерии, с лоджии высотной гостиницы, стоявшей на берегу залива в столице Лагос, я был свидетелем, как в феврале в заливе скопилось, наверное, более полусотни транспортов, ожидавших разгрузки. Нигерия в то время разбогатела на продаже нефти и в короткое время осуществила громадные закупки, не рассчитав пропускную способность своих причалов. Говорят, что из Европы прилетали на вертолетах запечатлеть эту картину. Особенно красива эта картина была поздно вечером, когда на фоне черного моря и неба в заливе сверкали отличительными огнями и светом иллюминаторов многие десятки темных силуэтов судов. Тогда я невольно вспомнил картину более громадного скопления торговых судов, от крупных транспортов до небольших буксиров и шаланд, и военных кораблей, от крейсера до малого охотника, на внутреннем Таллинском рейде 28 августа 1941 г.

Пробовал я их сосчитать, несколько раз сбивался, но все равно получалось около двухсот. А, наверное, не все ушли из Минной гавани и от причалов бухты Копли. Ведь бои на окраине города и в городе шли и 26-го, и 27-го, когда мы и другие транспорты ушли из Купеческой гавани. Так что последних защитников города могли забрать только с причалов северных окраин города.

Разглядывая транспорты, которые стояли недалеко от нас, я видел, как они перегружены, на некоторых даже ватерлинии не было видно. На верхних палубах полно людей, главным образом военных. На многих на палубе видны полевые и зенитные орудия, автомашины и еще какая-то техника.

На Таллинском рейде стояла дымовая завеса. Наверное, чтобы закрыть нашу армаду от немецких наблюдатели из города. Какие-то небольшие суда потихоньку против ветра и волны брели со стороны города в нашу сторону. Часов в 8 началось какое-то движение на рейде. Некоторые транспорты и небольшие суда, стоявшие южнее или около Нейссаари, стали концентрироваться северо-западнее Аэгна, где обычно и мы выходили в залив. Какой будет порядок перехода, когда он начнется, где будет место нашего судна в этом переходе я, конечно, не знал. Никаких разговоров об этом на мостике я не слышал. Может быть, не знали об этом и капитан, и капитан-лейтенант - комендант судна, единственный, кто получал устные или письменные распоряжения штаба флота. Радиокоманды, если они и передавались, мы все равно не могли принимать, т.к. шифров у нас не было, и наш радист старшина 2-ой статьи Иван Кожин до сих пор был без работы. Так что оставалось смотреть, что делается на рейде, и почаще посматривать на флагмана - не будет ли с него семафора.